Педагогика Владимира Ланцберга

4.3. Харизматическая педагогика

Михаил Кордонский: Ланцберг был противником харизматической педагогики. Я её противником не являюсь — в том смысле, что я с ней не борюсь. Мне известны примеры таких детских объединений, которые я очень высоко оцениваю. Но я сам работать бы так не стал. Это мне не по душе.

Ирина Ланцберг: К вопросу о том, чего бы не взяли. Раз уж заговорили о «Тропе», я скажу о самом главном принципе у Юры (Устинова) — о том, что Володя не хотел, и категорически не воспринимал, и не то чтобы боролся, но делал наоборот.

Михаил Кордонский: О любимчиках, да?

Ирина Ланцберг: А что, у нас не было любимчиков? Это мы не признавались... Я имею в виду как раз то свойство Юркиных групп, которое сформулировал один из его детей. Он сказал, что он своего ребенка никогда бы Юрке не отдал.

Михаил Кордонский: А-а-а, у нас всё наоборот. У нас выросшие дети тащат к нам своих детей.

Ирина Ланцберг: Он говорит: «Юра, когда берет ребенка, запихивает его в такую атмосферу, которая полностью его окружает и полностью отделяет от мира. И становится огромной трагедией возвращение ребенка в мир». Основная черта нашего клуба состояла в том, что мы социализировали наших детей как можно больше. Поэтому для них не было таких трагедий, чтобы примирить тот мир, который за дверями клуба, и тот мир, который внутри.

Михаил Кордонский: С одной стороны, это правильно. Но, с другой стороны, я не согласен. Задолго до Устинова и Ланцберга в адрес коммунарских клубов это было стандартным обвинением: «Вы создаете другой мир, а потом возвращение для ребенка становится трагедией». И это было много раз сказано и опубликовано. Действительно, у Юры этот фактор был намного глубже, чем у нас,— да, это качественное различие.

Но, по моему глубокому убеждению, учитель измеряется статистикой качеств своих учеников. Это можно измерить, только когда прошло 5, а может, 10 лет с момента выпуска, и чем больше лет прошло, тем лучше. Я знаю несколько сотен выпускников «Тропы» и достаточно хорошо знаю соизмеримое количество выпускников Ланцберга. И те, и другие прекрасно социализованы статистически — процент исключений значительно меньше, чем в целом в обществе.

Успех этих обеих педагогик для меня является свершившимся фактом. Сейчас это нормальные, благополучные люди по нравственным качествам и по формальным параметрам социализации — и те, и другие.

Вопрос насчет травмы, которую ребенок испытывает при выходе из клуба... То же самое можно отнести к такому понятию, как первая любовь. Однако у каждого была первая любовь, у каждого была травма. И очень мало случаев, когда первая любовь без травмы заканчивалась браком и «они жили долго и счастливо и умерли на одной подушке». Как правило, эти люди оказывались вполне благополучными вне зависимости от этой травмы.

Ирина Рынкевич: Меня этот вопрос тоже очень мучил, и сейчас мы нашли золотую середину. Однажды мальчик, который впервые попал в мощный психологический лагерь, сказал: «Теперь я знаю, что такое возможно — такое отношение к жизни и отношения между людьми,— и я буду это искать».

<< Опыт «Пилигрима» и «Тропы» в педагогике Ланцберга |   Обсудить в ЖЖ  |   К ОБЩЕМУ ОГЛАВЛЕНИЮ  |   Обсудить на форуме  |   Проект «Площадка» или Не только единомышленники >>